Артемида- Диана , история Лето-Латоны

Свя­ти­ли­ща Арте­ми­ды часто нахо­ди­лись вбли­зи источ­ни­ков и болот (почи­та­ние Арте­ми­ды Лим­на­тис — «болот­ной»), сим­во­ли­зи­руя пло­до­ро­дие рас­ти­тель­но­го боже­ства (напр., культ Арте­ми­ды Ортии в Спар­те, вос­хо­дя­щий к кри­то-микен­ско­му вре­ме­ни). А возможно такое прозвище связано с ее матерью.и сюжетом когда Латона прокляла за жадность жителей поселка .не давших напится воды из озерца измученной жаждой богине и ее младенцам.

Публий Овидий Назон. Любовные элегии.
Метаморфозы. Скорбные элегии
Перевод с латинского С.В.Шервинского
М., Художественная литература, 1983
Книга шестая. Ликийцы (313-381).

«Юноша, этот алтарь — не горного бога обитель.
Жертвенник той посвящен, которой царица супруга
Все заказала моря; лишь Делос блуждающий принял
Странницу, — в те времена плавал он, остров подвижный,
Там-то Латона легла под Палладиным древом и пальмой
И породила на свет неугодную мачехе двойню.
И побежала опять от Юноны родильница, молвят,
К груди прижавши, детей — бессмертных чету! — уносила.

В Ликию вскоре придя, — где явилась Химера, — под тяжким
Зноем, палившим поля, трудом утомленная долгим,
Солнцем сожженная, пить захотела беглянка-богиня, —
Жадно меж тем молоко из грудей сосали младенцы.
Вдруг озерко с необильной водой в глубине увидала
Дола; жители сел ветвистую там добывали
Вербу и гибкий тростник с любезной болотам осокой.
Вот подошла и, колена согнув, опустилась Латона
Наземь, стремясь почерпнуть студеной струи и напиться.
Сельский народ не велит. К ним так обратилась богиня:
«Как же воды не давать? Достояние общее — воды.
В собственность воздух не дан никому от природы,
ни солнце, ни водяные струи; у народного я достоянья!

Все же дать мне воды на коленях прошу; не пришла я
Этой водой омывать свое истомленное тело, —
Только напиться хочу. Нет влаги в устах говорящей,
И пересохла гортань, в ней голос насилу проходит.
Нектаром будет глоток мне воды; я уверена, жизнь он
Мне возвратит: озерной струей вы мне жизнь даровали б.
Вы пожалейте и их, которые тянут ручонки
С груди моей!» И как раз тянулись ручонками дети.
Тронуть кого б не могли богинины кроткие речи?
Все же молящей они запрещать продолжают, к тому же —
Ежели прочь не уйдет — угрожают, ругаясь вдобавок.
Мало того: ногами они и руками взмутили
Озеро, с самого дна они подняли тину, нарочно
В воду туда и сюда с намереньем прыгая злостным.

Жажду гнев одолел: дочь Кея теперь уж не молит
Их, недостойных, и слов, для богини чрезмерно смиренных,
Не повторяет уже. Вот, к звездам руки подъемля,
Молвит: «Будете жить вы вечно в озере этом!»
Воля богини сбылась; им нравится быть под водою,
То в глубину озерка всем телом своим погружаться,
То выступать головой; то по водной поверхности плавать,
Или сидеть иногда на прибрежии озера, или
В омут студеный нырять. Доныне они упражняют
В брани свой гнусный язык и, всякую совесть откинув,
Хоть и сидят под водой, и там все тщатся злословить.
Хриплым голос их стал: надувается вспухшая шея;
Сроду широкие рты от брани еще растянулись;
Головы с телом слились, а шея как будто исчезла;
Спинка у них зелена, а живот — часть главная — белый.
В тинистом омуте, — род новоявленный, — скачут лягушки!»

Херренкимзейский парк. Фонтан «Источник Латоны»,