В башкирских сказках, легендах, поверьях и приметах кукушка выступает в ипостаси вещей птицы. Ей приписывается способность предсказывать продолжительность жизни человека. Для этого башкиры обращались к кукушке со словами: «Священная птица кукушка, кукушечка, сколько лет проживу я на этом свете?», и начинали считать ее кукование. Сколько раз она прокукует без перерыва, столько лет проживет тот или иной человек (Альшеевский, Абзелиловский, Зилаирский, Хайбуллинский районы Башкирии , Красногвардейский район Оренбург¬ской области , Нижнесергиевский район Свердловской области .
При этом заметим, что в некоторых местах в обычае заклинания кукушки имелись свои особенности. Так, по словам Хамидуллина Х., 1932 г.р., из с. Шарама Нижнесергиевского района Свердловской области, прежде чем кланяться перед кукушкой с мольбой, нужно обхватить дерево, на котором она куковала . В Зилаирском районе люди спрашивали кукушку, смотря на вершину дерева (тополя), с которого был слышен крик прозорливой птицы . В Хайбуллинском районе существование какой-то регламентации этого обычая не зарегистрировано: любознательный человек, услышав голос прорицательной птицы, мог поинтересоваться у нее, какой же ему отмерен срок жизни, находясь в любом месте (во дворе, на улице, в пути, в поле, в лесу и т.д.).
По поверьям башкир, кукушка обладает даром оказывать благотворное влияние на здоровье людей. Весной при первом куковании кукушки суеверные люди падали на землю и, катаясь по земле, обращались к кукушке: «Дай телу и духу здоровья и много лет жизни!». Этот магический ритуал исполняется и сегодня. По рассказам Хусаиновой Г.И., 1920 г.р., из с. Старомунасипово Бурзянского района РБ и Илимбетова И.Д., 1925 г.р., из с. Большеабишево Хайбуллинского района , когда человек в первый раз услышит крик кукушки, ему необходимо повернуться лицом в сторону кукования волшебной птицы, упасть навзничь со словами: «Дай, бог, здоровья!» и три раза кататься по земле . Данная информация еще более конкретизируется сведениями, записанными в с. Рысаево Кувандыкского района Оренбургской области от Исламгуловой Ю.Д. (1915 г.р.). По ее словам, услышав первое кукование кукушки, надо произнести следующее заклинание:
Тєнемдењ hаулыѓын бир, Дай моему телу здоровья,
Йєнемдењ hаулыѓын бир, Дай моему духу здоровья,
Тєнемдењ зєљєтен* бир, Дай моему телу очищения,
Илдењ именлеген бир. Дай благополучия народу (стране)
К‰пте к‰рґем. Алда ла Многое перевидел(а). Пусть
Таѓы к‰пте к‰рергє, И впредь будет суждено
Насип булhын к‰рергє. Увидеть многое.
Потом необходимо пасть там, где стоишь и, катаясь по земле с бока на бок несколько раз, следовало взять правой рукой щепотку земли. Верили, что эта земля излечит от всех болезней. Если часть ее высыпать под порог дома, то она считалась надежным оберегом от всяких напастей .
В то же время в религиозно-мистических представлениях башкир кукушка фигурирует как грозная птица, приносящая людям горе, несчастье . Признаком приближения какой-то катастрофы, беды, предстоящей смерти воспринимался полет кукушки над головой человека (Абзелиловский район РБ, Александровский район Оренбургской области) так же интерпретировался прилет кукушки в деревню. Если она облетала над усадьбой, садилась на крыши домов, надворных построек или на деревья во дворе, куковала или свивала там гнездо — к смерти главы или одного из членов семьи (Нижнесергиевский район Свердловской области, Бураевский, Хайбуллинский районы , Кувандыкский, Александровский район Оренбургской области) , к голоду (Зилаирский район). Поэтому башкиры остерегались этой птицы, в случае прилета ее в деревню или во двор ее отгоняли прочь со словами: «Твое место не здесь, а в лесу»
Резко негативную нагрузку несло кукование кукушки в деревне или во дворе, на крыше дома, на столбах оград и деревьях — быть покойнику в селе или в доме (Абзелиловский, Альшеевский, Бураевский, Зилаирский, Хайбуллинский районы , Александровский, Кувандыкский, Новосергиевский районы Оренбургской области) [При возникновении такой ситуации, в целях избегания беды башкиры старались умилостивить кукушку — на корень дерева, либо на основание столба лили молоко или катык (кислое молоко) .
Нежелательной была встреча с кукушкой в пути. Если вблизи куковали одновременно несколько кукушек или кукушка пересекала в полете дорогу перед путником — к неудачной дороге, несчастью (Абзелиловский, Хайбуллинский районы , Кувандыкский район Оренбургской области) : путник должен был быстро распахнуть полы верхней одежды и воскликнуть: «Пусть конечности твои будут разодраны!» Такая инвективная форма обращения к кукушке была, по мнению верующих, наиболее действенным средством защиты от скверных последствий встречи с кукушкой.
Кукушка признается птицей печали, горя и в башкирских народных песнях. Так, в песне «Љысљырмасы, кєк‰к» («Не кукуй, кукушка») поётся:
Љысљырмасы, кєк‰к, ай, hаташып Не кукуй же, кукушечка, взахлеб
Хєсрєт арттырырѓа маташып… Пытаясь усилить горе…
(Белорецкий рай.
А в песне «Кєк‰ккєй» говорится, что кукушка создана для того, чтобы принести людям скорбь:
Кєк‰к менєн генє, ай, љарсыѓа Кукушка и коршун
Љайѓы-хєсрєт µсµн яралѓан… Созданы для горя и страданий…
(Зианчуринский район)
Отрицательную подоплеку имеет и сон о кукушке. Если человек во сне услышит кукование кукушки — не к добру (Хайбуллинский район РБ) ; приснится полет кукушки над крышей дома — к покойнику.
Кукушка несла гибель не только людям, но также животному и растительному миру. В частности, об этом свидетельствуют приметы, зафиксированные этнографами и фольклористами у башкир: прилет кукушки весной до распускания листьев на деревьях, ее первое кукование на самой верхушке дерева или до первого грома — к засухе, неурожаю, к тяжелому году (Сафакулевский район Курганской области, Дуванский район РБ, Кувандыкский район Оренбургской области) .
Суеверное восприятие кукушки было характерно не только для башкир. Его реминисценции обнаруживаются в религиозных воззрениях многих евразийских народов.
Кукушка предстает в образе вещей птицы и дарительницы жизни в мифологии, обычаях и обрядах тюрко-монгольских, финно-угорских, тунгусо-маньчжурских, китайско-тибетских, восточно- и южнославянских народов, албанцев, скандинавов и других народов.
В алтайском героическом эпосе две чудесные кукушки, сидящие на вершине вечного тополя, предвещают судьбу человека, воскрешают батыра . В улигере унгинских бурят «Алтан Шагай» кукушка подсказывает, как воскресить убитого в поединке с врагом мэргена . Кукушки, отмеряющие срок жизни человека — традиционные персонажи якутского и мансийского фольклора . В поверьях коми пророческий дар кукушки связывается непосредственно с миром сновидений, что красноречиво удостоверяется приговором: «Кукушка-сестрица, увидев во сне, нагадай — сколько лет проживу». О своей доле гадали по кукушке нанайцы эвенки. У тибетцев день прилета кукушки был значительным событием; по нему пытались предрекать будущее . Аналогичные взгляды на кукушку находят отражение в русском заклинании: «Кукушка сера, загадуй смело, сколько лет жить..?» и в поговорке: «Много лет кукушка бабе накуковала, да обманула» В украинских народных песнях кукушка прилетает к матери с вестью о судьбе ее сына . По прилету или крику кукушки старались предугадать грядущее сербы , албанцы, скандинавские народы
Вместе с тем, у тех же алтайцев до сих пор бытует предубеждение, что когда кукушка кукует возле дома — это прорицание смерти одного из домочадцев . Шорцы были убеждены в том, что если кукушка сядет у жилища — случится беда . Обские угры, марийцы, коми-зыряне, заслышав крик кукушки, ждали чьей-либо кончины . По предрассудкам удмуртов, когда на крышу дома сядет кукушка — жди гибели одного из членов семьи . Русские верили, что кукушка своим кукованием может пророчить «когда же помереть» тому или иному человеку . У сибиряков (Новосибирская область) голос кукушки принимался за предвестника болезни. В одной ритуальной песне поется:
Ой, в саду на колочке,
Кукушечка куковала,
Мать сыночка сговоряла…
— Не едь, сынка, ночуй дома,
Что твоя жена нездорова .
В сербской песне «Смерть Ивана Сенъянина» повествуется, что на смерть героя «кукует горестно кукушка» . Кукушка ассоциируется с миром мертвых в албанских народных преданиях и поверьях .
Сходные же идеи преломляются в русских приметах о том, что когда кукушка кукует до Егория (до 23 апреля / 6 мая) или лес еще не оделся — к неурожаю, падежу скота и голоду. По поверьям крестьян Ярославской губернии, если человек услышит голос кукушки натощак — у него всю зиму скот будет не накормленным. В Тамбовской губернии некоторые люди рано утром шли в лес и старались поесть пораньше, пока еще кукушка не кричала, иначе будет год голодный . Соответствия этим мотивам выявлены на юго-востоке — в Тибете, а на северо-западе — в Скандинавии. Тибетцы верили, что когда кукушка прилетит в ясный день — к хорошему урожаю . По суждениям норвежцев, если 2 июля (начало сенокоса) во время скирдования сена закукует кукушка, то корма для скота будет недостаточно .
Исследователи видят истоки формирования подобных умозаключений о кукушке в том, что она некогда была олицетворением души (или переносчицей душ) человека . Для такого предположения имеются веские основания.
Так, согласно верованиям обских угров, кукушка — это вторая душа человека. Заслышав крик кукушки, манси и ханты ждали чьей-либо смерти. Когда куковала кукушка, они обращались к ней: «Если ты моя душа — замолчи!» Если птица замолкнет, — она и есть душа данного человека. В этом случае он вскоре должен умереть, так как, по религиозным представлениям обских угров, душа покидает тело человека примерно за год до его кончины. Схожее понимание кукушки было свойственно также марийцам, удмуртам и коми-зырянам .Птицей приносящей ребенку сон. Если принять во внимание, что в традиционном мировоззрении коми сон мыслился как акт временного покидания душой тела человека, находящегося в состоянии сна , то вполне допустимо думать, что в прошлом у коми существовала вера в кукушку как в переносчика душ человека.
Души усопших, по верованиям древних славян, порхают сначала над землей в образе птиц, в том числе кукушки . Видимо, похожие рассуждения о кукушке были присущи и русским: в их причитаниях есть обращения к умершему возвратиться, «обернувшись сизой кукушкой» . Кукушка соотносится с миром мертвых, является посредником в общении между мертвыми и живыми в албанской фольклорной традиции . Душа Ду Юй, мифического правителя древнекитайского царства Шу, после смерти превратилась в кукушку .
Есть косвенные данные, наводящие на мысль, что созвучные соображения о кукушке, как о душе человека (дарительнице, переносчице душ), были и у тюрко-монгольских народов, в том числе у башкир. Как было изложено несколько выше, в алтайском и бурятском устно-поэтическом творчестве кукушка изображается как птица-дарительница жизни (души). Тофалары верили, что кукушка кукует у могилы хорошего человека . Здесь нетрудно заметить отголоски древних воззрений тофаларов о трансформации душ усопших хороших людей в кукушек.
По суевериям башкир, когда кукушка прокукует сначала возле дома, а потом на кладбище — к покойнику (Бураевский район Во время сбора полевых материалов в 2001 году в с. Идельбаево Кувандыкского района Оренбургской области нами было записано от информатора Байгильдиной Я.У. (1927 г.р.) поверье, заслуживающее внимание в свете анализируемой проблемы: «Кукушка знает заранее, за три-семь лет, о предстоящей смерти человека» . Его следы просматриваются и в башкирском обычае поинтересоваться у кукушки не только о продолжительности жизни того или иного человека, но и когда он (она) умрет (Абзелиловский, Бураевский районы .
Связь вышеописанных явлений с образом мышления первобытных людей о кукушке как о воплощении души человека или как о дарительнице и переносчице душ очевидна. Но в целом ограничить суть культа кукушки только рамками анимистических мировоззрений древних людей, как нам кажется, не представляется возможным. Ведь в них объектами сакрализации и почитания являются реальные кукушки, а не их символы или субституты.
В башкирской фольклористике и этнографии накоплено немало материалов, подкрепляющих этот тезис: в них кукушка чаще всего выступает в качестве благодетельницы и покровительницы людей.
Так, при первом куковании кукушки ее заклинают словами: «Дай счастья!» (Нижнесергиевский район Свердловской области или «К добрым вестям!» (Большечерниговский район Самарской области) . В Бураевском районе при первом куковании кукушки рекомендовалось шарить по карманам, произнося про себя заговорные слова: «Пусть водятся деньги!» .
Кукушка относилась к кругу добродетельных птиц у эвенков: они принимали встречу с кукушкой в лесу за добрый знак — к удаче и счастью . У тибетцев сохранилось предубеждение: кто первым в году услышит кукование кукушки — весь год будет счастлив и удачлив . Среди русских крестьян была широко распространена поговорка: «При первой кукушке брякни деньгами, чтобы водились». У них же хорошим предзнаменованием считалось кукование кукушки в правое ухо .
Требует более пристального внимания последняя русская примета. Она была популярна и у башкир: кто услышит голос кукушки правым ухом — к удаче (Бурзянский, Хайбуллинский районы счастью (Новосергиевский район Оренбургской области) или к добру (Бураевский район РБ, Нижнесергиевский район Свердловской области) [.
Сходный сюжет содержится в эпосе «Идукай и Мурадым». Идукай завещает своему сыну Мурадыму:
Яуґан љайтљан саѓыњда, Когда, возвращаясь с войны,
Уњ љолаѓыњ ни ерґє Где правым ухом
Кєк‰к тауышын ишетhє, Услышишь голос кукушки,
Шунда љышлаљ тµґµрhµњ… Там устроишь зимовку…
В мифологической модели мира европейских народов «правое» связано с раем, справа от человека стоит его ангел-хранитель . Это дает пищу для размышления о том, что крик кукушки справа от человека воспринимался древними башкирами как голос райской птицы — ангела-хранительницы. Данное предположение в какой-то степени подкрепляется сообщением, записанным в 2001 году в с. Новоракитянка Кувандыкского района Оренбург¬ской области от Туктамышевой Г.Х., 1927 г.р. По ее словам: «Кукушка — птица, вышедшая из рая» («Кєк‰к ожмахтан сыљљан љош») .
В вышеприведенных предрассудках башкир ясно видно, что верующие обращались с мольбами о ниспослании благополучия не к душам предков в облике кукушки, а непосредственно к самой необычайной птице; не души предков с внешностью кукушки дарят людям удачу, счастье, богатство и указывают безопасные места для постоянного жительства, а священные райские кукушки.
Сходство кукушек с божественными субстанциями проявляется и в том, что они, как и ангелы, имеют огненную природу. Это отчетливо проступает в башкирском толковании прилета кукушки в деревню, ее кукования на дворе как предвестника пожара (Зилаирский, Бураевский районы Нижнесергиевский район Свердловской области ). Огненная природа кукушки проглядывается также в обычае прогонять залетевшую в деревню кукушку обожженным кирпичом (Кувандыкский район Оренбургской области)
В инонациональных традициях кукушка уподобляется огню, свету, солнцу в алтайском эпосе и угорском сказании, где имеются образы золотых (символы солнца) кукушек, благодаря которым существует на земле жизнь . В нанайском устном рассказе небесная кукушка Кэкуй называется женой первопредка Гарильдана, ассоциирующегося с восходящим Солнцем . В русских колядках — зимних величальных песнях чудо изображается в облике излучающей свет («блисне», «блискати») кукушки .
Божественная суть кукушки раскрывается и в следующем обычае башкир: они не говорят «кукушка кукует», а принято говорить «кукушка вызывает» («кєк‰к саљыра») , то есть она предстает как грозная, сверхъестественная птица, повелевающая людьми.
Кукушка признавалась онгоном у древних огузов , была объектом поклонения у тувинцев-тоджинцев: ее деревянная фигурка устанавливалась в шалаше во время совершения жертвоприношения хозяевам гор и лесов . Она относилась к числу почитаемых птиц у якутов , числилась духом-помощником эвенкийских и нанайских шаманов . Место для кукушки находится в фольклоре и изобразительном искусстве народов Южной Азии ]. Как божественному существу у восточных славян кукушке был посвящен специальный обряд ее крещения и похорон . Она считалась ключницей рая у русских и украинцев и священной птицей древнескандинавской богини плодородия Фрейи .
Итак, мы видим, что в религиозных мировоззрениях многих народов, в том числе и башкир, кукушка представлялась не только вместилищем или воплощением души человека (предков), но и сама была объектом веры и поклонения, сверхъестественным существом, орнитоморфным божеством.
Как известно, представления о зоо- орнитоморфных божествах сложились на базе эволюции умозаключений о тотемических предках — мифических родоначальниках, покровителях сообществ первобытных людей, патронах инициаций. Их пережитки обнаруживаются и в культе кукушки у башкир.
Еще в недавнем прошлом среди башкир имело широкое бытование взгляд на кукушку, как на птицу, способную помочь молодым людям в устройстве их брачных отношений, обеспечить плодородие почвы и скота. Они верили, что если положить в карман любимого человека кусочек ветки, на которой сидела кукушка, прикоснуться этой веточкой возлюбленного, — у того человека загорится сильная ответная любовь (Бураевский район . Долгое непрерывное кукование кукушки девушки воспринимали как знак того, что они выйдут замуж за красивого парня (Зилаирский район . В Альшеевском районе траву, известную под названием «Кєк‰к љатаhы» («кєк‰к» — кукушка; «љатаhы» — башмаки) считали травой, обладающей свойством вызвать у человека сердечное влечение
. Если кукушка сразу же после прилета прокукует, сидя на нижней ветке дерева — быть урожайному году (Сафакулевский район Курганской области) . В Бурзянском районе , услышав в первый раз голос кукушки, падали навзничь на землю и брали в руки с земли что попало: окажется в ладони травинка — к богатому урожаю; шерстинка — скот размножится [8, с. 132].
Кукушка в амплуа воплощения рождающего начала и земного плодородия присутствует в мифологии алтайцев. В эпосе «Маадай-Кара» описывается, что от кукования кукушки «белые цветы на Алтае расцветают, синие цветы на земле распускаются» ]. По суевериям киргизов, если бросить в кожаный сосуд (саба) с молоком веточку, на которой сидела кукушка, — при пахтанье молоко даст обильное масло . У тибетцев счастливой приметой для будущего урожая объявлялся прилет кукушки в четвертом месяце (май). Нанайцы в день отъезда надевали на невесту свадебный халат («сикэ») с вышитым родовым деревом и фигуркой кукушки — духа-хранительницы молодой женщины. Русские девушки на Троицу (50-й день после Пасхи) спрашивали у кукушки, долго ли еще быть им в доме родителей. Сколько раз прокукует кукушка, столько лет и ждать им замужества . В верованиях украинцев кукушка воспринимается как вестница весны. У белорусов сохранилось поверье, что там, где пролетает кукушка, текут ручьи и растут травы . Согласно легендам германо-швейцарцев и немцев, пасхальные яйца (символы плодородия, жизненного начала) детям приносят кукушки или зайцы . С идеей плодородия соотносится кукушка и в скандинавских сагах .
Как нам представляется, эти этнографические и фольклорные раритеты составляют осколки древнейших воззрений о кукушке, как о тотемическом первопредке — покровительнице плодородия людей, земли и скота.
Кстати, именно восприятие кукушки как тотемического предка было одной из причин генезиса табуации кукушки. Ее рудименты отыскиваются и у башкир.
В первую очередь, ее запрещали убивать, в противном случае это принесет виновнику несчастье, горе, беду (Абзелиловский, Альшеевский, Баймакский, Бурзянский, Салаватский, Хайбуллинский районы], Красногвардейский, Кувандыкский, Люксембургский районы Оренбургской области . Если человек убьет кукушку-самца, то в его семье умрет человек мужского пола, а при убийстве кукушки-самки должна умереть женщина или девушка (Салаватский, Стерлибашевский, Кугарчинский районы . Под страхом неминуемой кары запрещалось трогать и разбивать ее яйца (Зилаирский район .
Аналогии этим мотивам выявлены в верованиях тувинцев, тофаларов , киргизов , чувашей , обских угров, марийцев, удмуртов, коми-зырян , русских и др.
Табу на убийство кукушки у этих народов мотивировалось тем, что кукушка — это человек в птичьем обличье. Поэтому и нельзя ее губить. Так, в легенде башкир «Кєк‰к» («Кукушка») повествуется о том, что в очень давние времена на один из башкирских родов напали враги. Батыр по имени Кэкук собрал всех джигитов и выступил против врагов, оставив дома возлюбленную девушку по имени Карагаш (Чернобровая). С того сражения никто не вернулся живым. Карагаш не поверила в гибель Кэкука. Когда родители хотели выдать ее замуж за нелюбимого человека, она задумала бежать. Но ее схватили и заточили в зиндан (тюрьма). Тогда она взмолилась: «Птицей бы полететь к любимому!» Желание девушки тотчас же сбылось — она превратилась в птицу и выпорхнула через окно темницы. Перелетая от дерева к дереву, от горы к горе, стала звать любимого: «Кэк-кук! Кэк-кук!». С тех пор она и летает по миру, жалобно повторяя имя своего возлюбленного. Если и снесет яичко, терпения у нее не хватает высидеть — все время ищет она Кэкука. Вот эту птицу, что постоянно кличет «Кэк-кук!», люди стали называть кукушка (Кумертауский район).
В другом варианте легенды рассказывается, что Кэкук был сыном водяного царя, который женился на дочери земного царя. По истечении некоторого времени Кэкук погрузился в воду, чтобы повидать своих родителей и больше не появился. В тоске и печали молодая жена Кэкука бродила по берегу. Как-то, расчесывая свои волосы, она загадала про себя: «Если он не вернется, нечего и мне жить на свете, лучше бы обернуться птицей!» И желание ее исполнилось — она перевоплотилась в птицу. Это произошло так быстро, что она успела заплести только одну косу, другая же осталась незаплетенной. Говорят, поэтому у кукушки одно крыло взлохмачено и опущено вниз. Жизнь молодухи прошла в печали и постоянных поисках своего мужа. Оттого кукушку называют печальной птицей. Она и поныне кличет своего супруга: «Кэк-кук!». К сожалению, в источнике не указано место записи этого предания. Но близкие по содержанию этиологические мифы в прошлом были широко распространены среди башкир Белорецкого и Бурзянского районов .
Сюжеты метаморфозы отображаются и в сказочном фольклоре башкир. В сказке «Йылан» («Змея»), записанной в Баймакском районе РБ, девушка по имени Зайнаб выходит замуж за змея-джигита, сына подводного царя. У них рождаются дети — дочь и сын. Однажды Зайнаб, с разрешения мужа, возвращается с детьми домой к матери на несколько дней. Мать Зайнаб хитростью выманивает из озера змею-зятя и убивает его. Зайнаб, узнав об этом, от тоски по мужу придает дочери облик соловья, сыну — скворца, а сама принимает образ кукушки.
В сказке «Кукушка» (записана в Гафурийском районе падчерицу по имени Гайша сосватал ханский сын. Вскоре у них появился на свет сын, и муж отпустил жену погостить у родителей. Когда за ними приехал муж, и они отправились в обратный путь, лиходейка-мачеха заколдовала Гайшу в кукушку, и она улетела в лес. Муж Гайши пригласил присмотреть за младенцем родную дочь зловредной мачехи. Но она не смогла успокоить плачущего ребенка. Тогда она, по совету знахарки, повела малютку на гору, где кукушка, сбросив птичье оперенье, обернулась в Гайшу и грудью кормила свое дитя. Потом она опять становилась кукушкой. Так повторялось несколько раз. Муж, узнав об этом, при очередном кормлении малыша грудью внезапно схватил Гайшу и больше не отпустил ее .
В Хайбуллинском районе и сегодня некоторые информаторы уверяют: «Кєк‰к–кеше балаhы» («Кукушка — дитя человеческое»), а в Бурзянском и Белорецком районах говорят: «Кєк‰к-љатын зарлы булѓан¬ѓа, кєк‰к-љош та зарлы» («Кукушка-женщина печальная, поэтому и кукушка- птица печальная»)
Образ женщины в облике кукушки встречается в татарской сказке «Зухра», где девушка добровольно преображается в кукушку . О перерождении горемычной женщины в кукушку повествуется в устной словесности чувашей Казахи утверждают, что кукушка некогда была женщиной Киргизы верили, что кукушка когда-то имела человеческий облик
Подобные мотивы особенно были популярны в устном творчестве народов Сибири. В старину хакасы представляли кукушку в образе женщины У тувинцев-тоджинцев кукушка прежде была девушкой, которая, оставшись сиротой, обрела вид птицы. Согласно тофаларской легенде, в прошлом некая женщина, у которой умерли все дети, тоскуя по ним, решила уподобиться кукушке. И с той поры она стала оплакивать своих детей. В сказках якутов кукушка фигурирует как волшебная красавица-небожительница. Они соглашаются с утверждением понимания кукушкой человеческой речи В улигере эхирит-булагатских бурят «Абай Гэсэр хубун» главный герой, сын верховного Тенгри, спускается с неба на землю в сопровождении трех сестер-кукушек. У них кукушка наделяется способностью говорить по-человечески и является эталоном женской красоты. Древние монголы старшую сестру называли «ухуй» — словом, означающим в народной этимологии «кукушка»
В южнокитайской легенде рассказывается о том, что однажды молодая женщина А Ко вместе с золовкой А Со выходят поиграть в поле. Неожиданно на них нападает тигр и уносит А Ко в лес. Когда испуганная А Со прибегает домой, мать велит ей искать А Ко и без нее не возвращаться домой. Она уходит в горы на поиски А Ко и с криком «Ко-ко-о!» зовет невестку. Никто больше не видел А Со. Боги переселили ее душу в тело птицы, которая стала издавать характерный крик «Ко-ко-о»
Следы веры в оборотничества женщины в кукушку прослеживаются также в мифологиях восточно-славянских и восточно-балтийских народов.
В древнеславянской легенде «Кукушка» излагается история перевоплощения девушки в кукушку. В один прекрасный день девушки купались в пруду. Когда они стали одеваться, увидели, что в платье одной девушки лежал уж, который согласился отдать платье, если она выйдет за него замуж. Девушка вынужденно соглашается. Через некоторое время ужу захотелось повидаться со своими родственниками, и он уходит к пруду, наказав жене: «Если меня долго не будет, то подойди к пруду и крикни: “Ку-ку!”» Жена так и сделала. Это повторялось несколько раз. При очередном уходе к пруду уж-муж говорит жене: «На этот раз ты сама должна прийти ко мне. Если не придешь — станешь птицей». Жена не захотела идти к ужу и стала птицей-кукушкой . В восточно-славянской песенной традиции мать заклинает своего сына, пожелавшего стать разбойником, обернуться буком в лесу. Потом она кукушкой прилетает к буку, зовет его домой, но он не может вернуться . В «Слове о полку Игореве» княгиня Ярославна, оплакивая пленение своего мужа Игоря, голосит: «Полечу кукушкою по Дунаю, омочу шелковый рукав в Каяле-реке, утру князю кровавые его раны…» . В протяжной русской народной песне поется, как молодую девушку отдали замуж за «неровнюшку, в чужую сторону — во лиху семью», что она не смогла приехать к матери в течение трех лет, а на четвертый год прилетела «горькою пташечкой-кукушечкою» в зеленый сад к матушке и жалобно закуковала. Ее брат хотел подстрелить кукушку. Но его жена вскрикнула: «Пташечки не бей, пташечка-кукушечка — сестрица твоя!» . В масленичной песне сибиряков (Новосибирская область) под «кукушкой» подразумевается девушка и в некоторых районах Украины (Харьковская область) кукушку называют вдовой, которой «мужа недостало» . У белорусов сохранилось предание, что некогда праздновалась свадьба и вдруг невеста была превращена чародеем в кукушку, а жених — в волка; с той поры горемычная кукушка, роняя несчетные слезы, носится за своим суженым — волком [ . По сведениям Ф.А. Надршиной, принимать внешность кукушки способны героини волшебных сказок литовцев и латышей.
В то же время обращает на себя внимание то, что в фольклорной прозе ряда народов в облике кукушки предстают мужчины. В сказке алтайцев-теленгитов пастух одного бая преображается в кукушку: однажды табунщик потерял жеребенка, за что тот был проклят хозяином лошадей, в результате чего молодой человек оборачивается в кукушку. С той поры табунщик-кукушка все еще ищет потерявшегося жеребенка. У него (у нее) даже нет времени для строительства гнезда и высиживания яиц . По древним легендам хакасов-качинцев, кукушка в далеком прошлом выглядела как человек. Раз он стал просить воды у матери. Она не дала. Тогда он проклинает мать, перерождается в птицу и вылетает через дымоход. Мать успевает схватить его толь ко за одну ногу и стянуть обувь. Поэтому у кукушки лапы разного цвета. По преданиям шорцев, кукушка в давние времена имела облик человека, но его кто-то проклял, и он трансформировался в птицу . По поверьям эвенков, кукушка в старину была человеком, а птичий вид ему придал некий шаман [
Пережитки мнений о возможности человека войти в образ кукушки прослеживаются и в шаманской практике. Как полагает Е.Д. Прокофьева, шаманский костюм алтайцев, хакасов, тувинцев, тофаларов, а также монголов и бурят в целом символизирует птицу, в которую превращается шаман, когда он «посещает» другие миры. Из птиц чаще всего встречается орел, журавль, утка и кукушка . Нанайские шаманы, надевая на голову небольшие круглые шапочки с жестяной фигуркой кукушки, стремились как можно больше походить на эту птицу .
Все эти мотивы свидетельствуют о том, что в глубокой древности у предков вышеназванных народов, включая и башкир, существовала вера в возможность метаморфозы человека в кукушку, убеждение об их (несмотря на очевидные различия) взаимной тождественности — наиболее характерные черты тотемического образа мышления о почитаемых животных и птицах.
Общепризнано, что важнейшей составной частью тотемического мировоззрения является идея о происхождении человека, группы людей от тотема. Хотя в изученных нами источниках отсутствуют генеалогические мифы или предания, возводящие корни того или иного рода (племени) до отдаленного тотемического предка — кукушки, это вовсе не означает, что у древних башкир и у тех народов, с которыми они вошли в этнокультурные контакты в различные периоды своего исторического развития, не было таких представлений. Веским аргументом в пользу этого положения следует рассматривать сохранение в башкирской родоплеменной номенклатуре родов кєк‰к-т‰њгє‰ер (кукушки-тангаурцы) и кєк‰к-љыуаљан (кукушки-куваканцы). Эти родовые этнонимы, как правильно отметил в свое время фольклорист А.Н. Киреев, указывают на прямую тотемическую связь их носителей с кукушкой . Несомненно, они относятся к рудиментам суждений предков башкир о тождестве и родстве их с кукушкой, происхождении их от единого тотемического предка — кукушки.
Кукушка числилась тотемной птицей-онгоном у тувинцев-тоджинцев. Они называли кукушку иносказательным словом. В старину, если находили мертвую кукушку, обходили ее стороной. Увидев кукушку, молодые женщины повязывали голову платком и убегали подальше, то есть соблюдали обычай избегать мужчин — старших кровных родственников мужа.
Как было упомянуто несколько выше, древние монголы называли старшую сестру кукушкой. Есть основание думать, что в этом термине родства отражаются реминисценции рассуждений о происхождении людей от праматери-кукушки.
Весьма возможно, что схожее восприятие кукушки было присуще и восточным славянам. Н.Н. Велецкая интерпретирует обряд «Крещения и похорон кукушки» пережиточной формой отправления древними славянами «на тот свет» к предкам-покровителям своих посланцев (кукушку), с помощью которых они надеялись избежать бедствий, приводящих общество к катастрофе . Если принять во внимание умозаключения древних людей о том, что божественные существа благосклонно относились в первую очередь к жертвам себе подобным, то, вероятно, и сами «первопредки-покровители» первоначально имели облик кукушки.
Эти гипотетические построения еще более укрепляются тем, что у ряда вышеперечисленных народов и сегодня бытует ежегодное проведение праздника, посвященного кукушке, тотемический характер которого у ученых-религиоведов и этнографов не вызывает сомнения.
Так, еще недавно у башкир, в основном у бурзянцев, тангауров, кыпсаков и усерганцев, практиковалось ежегодное проведение в конце мая — начале июня (в месяц кукушки — «кєк‰к айы») праздника «Кєк‰к сєйе» («Кукушкин чай»). Данный праздник под собственным названием («Кєк‰к сєйе») зафиксирован также в селах Новотазларово и Старотукраново Бураевского района (у тазларов и таныпцев) , Урняк Альшеевского района (у меркит-минцев) Утяганово Кармаскалинского района (у дуван-табынцев) — на севере, и в населенных пунктах Канчирово, Кутушево Александровского района, Юлтыево Красногвардейского района Оренбургской области (у юмран-табынцев) — на юге [
Традиционно «Кукушкин чай» — это праздник женщин и детей всего села. Зарегистрированы и случаи его проведения по родовым подразделениям (Хайбуллинский район .
В каждом населенном пункте были свои организаторы праздника. Это была пожилая женщина, знающая правила проведения торжества. В Зилаирском районе ее называли, как и на празднике «Љарѓа туй» («Праздник вороны»), юлбарсы. Она одевалась обычно в пестрое платье («сыбар к‰лдєк») и украшенный монетками красный камзол-безрукавку («камзул»). На ее голову были наброшены два платка: один платок с пришитыми по краям медными круглыми бляшками («кµмбєґ») — накидывался на голову в развернутом виде и покрывал всю спину, а другой — повязывался косынкой. Поверх платков надевала шапочку с высокой тульей («кµлєпєрє») .
Как правило, организаторы устанавливали дату проведения праздника по времени прилета и голосу кукушки. Когда ее голос становился особенно звонким, они объявляли: «Кєк‰к саљыра, кєк‰к сєйенє сыѓабыґ!» («Кукушка зовет, идем на кукушкин чай!»)
Ежегодно праздник проводился на одном и том же месте: на красивой лесной поляне или на берегу реки под высокими тополями (Зианчуринский, Зилаирский, Хайбуллинский районы , Кувандыкский, Красногвардейский, Александровский районы Оренбургской области). Известны случаи проведения праздника на склоне или вершине горы (дер. Бикбау Зианчуринского района , дер. Саляхово Зилаирского района
В научной литературе ритуал праздника «Кєк‰к сєйе» наиболее подробно описан в Зилаирском районе . По рассказу Муртаевой Ф.Ф., 1920 г.р., из дер. Бикъян, накануне обрядового действа дети собирали по деревне продукты, заглядывая в каждый дом. Хозяева одаривали их кто чем мог: выносили им молоко, масло, сухой сыр («љорот»), толокно («талљан»), яйца, сдобные лепешки, приготовленные в кипящем животном жире или масле («майлы икмєк»), мелкие вещи для подарков и т.д.
В день торжества празднично одетые женщины, старухи и дети шли на место проведения «Кєк‰к сєйе». Праздник начинался с умилостивления кукушек: под корни тополей («тирєк»), на которых куковали кукушки, дети поливали молоко, катык (кислое молоко), клали яйца. Пожилые женщины читали молитвы, смотря на вершины тополей, просили у кукушек даровать изобилие пищи, мира и благополучие роду. А потом дети подбирали хворост, сушняк для разведения костра. Девочки собирали кукушкины цветы («кєк‰к сєскєhе») и ставили их в посуде в центре площадки. Девушки набирали щавель, дикий лук, борщевик, крапиву для супа. Молодые женщины приступали к кипячению чая и варке супа [. В некоторых селах Хайбуллинского, Зилаирского [] и Бураевского [районов РБ варили также кашу из просяной крупы. По словам Сынбулатовой З.З., 1936 г.р., из с. Абубакирово Хайбуллинского района , в с. Верхненазаргулово Кувандыкского района Оренбургской области женщины на праздник приносили пироги с начерченной по сырому тесту фигуркой кукушки [.
Пока кипятился чай, варился суп, молодежь играла в различные игры. Люди располагались на полянке группами и готовили праздничный стол. Старые женщины, рассаживаясь кругами, рассказывали поучительные истории, легенды, сказки, предрассудки о кукушке.
После чаепития все внимательно слушали и считали кукование кукушки. Дети обращались к кукушке с вопросом: «Моњло кєк‰к, єйтсе єл‰к, мин йєшєйем нисє йєш?» («Певучая кукушка, скажи, пожалуйста, сколько лет я проживу?»). И начинали громко считать кукование кукушки. Девушки молча гадали по крику кукушки о своем суженом: если она прокукует непрерывно долго — выйдет замуж за красивого жениха, мало — за некрасивого. Старухи беззвучно просили у кукушки, сколько же лет осталось жить им на этом белом свете .
Затем начинались игры и веселье. Взрослые играли в отдельном кругу от детей. Любимыми играми были «Аљ тирєк, к‰к тирєк» («Белый тополь, голубой тополь»), «К‰мер 鵴µк» (досл. к‰мер — уголь; 鵴µк — кольцо), «Йєшерєм яулыљ» («Прячу платок») (дд. Саляхово и Бикъян Зилаир¬ского района , «¤с б‰кєн» («Три стула»), «Аљ љайын» («Белая береза»), «Балѓа бар» («Иди за медом») (с. Галиахметово Хайбуллин¬ского района , бег взапуски, прыжки, перетягивание каната между командами девушек и молодых женщин (с. Якупово Зилаирского ра¬йона
Женщины исполняли популярные в данной местности песни о кукушке. Когда одна из женщин пела, остальные в конце каждой строфы поддерживали ее различными одобрительными возгласами: «Эйе!», «Э-эй, донья!», «Э-hей!» и т.д., а в конце куплета подтягивали все вместе, помогая солистке перевести дух («кµй к‰тєр剻) (Баймакский, Хайбуллинский районы . Образцы такого пения записаны в д. Абубакирово Хайбуллинского района
Саљыралай кєк‰к, hайрай љоштар, Кукушка кукует, поют птицы,
Ташлы ѓына буйын буйлаhам. Когда иду вдоль берегов (реки) Ташлы.
Єй љысљырып та йырлап ебєрєм, Громко запеваю песню,
Уґѓан ѓ‰мерґєрґе уйлаhам. Думая о прошедшей жизни.
Саљырмасы, кєк‰к, єй љаршымда, Не кукуй, кукушечка, передо мною,
Саљырhана аѓас башында. Кукуй же на вершине дерева.
Ћин саљырмаhањ да белємен, И без твоего кукования знаю,
Љайѓы-хєсрєт тµшµр башыма. Что горе выпадет на мою голову
.
В Зилаирском районе РБ была распространена песня следующего содержания:
Сєхрєлєргє сыѓып йµрµгєндє, Когда выйдешь на простор,
Кєк‰к саљыра тирєк башында. Кукушка кукует на вершине тополя,
Кєк‰к тє генє саљыра, мин илайым, Кукушка кукует, а я плачу,
F‰мер hорап ѓєзиз башыма. Моля жизни дорогой голове.
Сєхрєлєрґє кєк‰к, эй саљыра, Кукушка кукует на просторе,
Бала кєк‰к микєн, бисара. Кукушонок, наверно, беспомощный.
Уфтанhаљ та, дуѕтар, илаhаљ та, Можно охать, друзья, плакать,
Хоґай биргєн эшкє ни сара. Но нет средства против божьей воли.
.
В песнях-заклинаниях, записанных А.Н. Киреевым, содержатся мольбы к кукушке с просьбой дарить благополучие всеми роду:
Аѓас башында, На дереве сидит,
Кєк‰к љашымда, Кукушка передо мной,
Именлек бир башыма. Дай благополучие моей голове.
Аѓас башында, На дереве сидит,
Илем љашында, Перед родом моим,
Бєрєкєт бир башыма. Дай изобилие моей голове.
В деревнях Бикъян и Якупово Зилаирского района РБ информаторы сообщали о том, что участницы праздника исполняли танцы, подражая движениям кукушки . В недавнем прошлом в юго-восточных ра¬йонах Башкортостана почти в каждой деревне были свои мастерицы-исполнительницы этой пляски* .
Танец «Кєк‰к бейе‰е» («Кукушкин танец») в мужском исполнении подробно записан этнографом Л.И. Нагаевой. При его исполнении собирались несколько кураистов, которые играли мелодию «Кєк‰к» («Кукушка»). Под эту музыку танцор пускался в пляс.
Танец состоял из двух частей — быстрой и медленной. Начинался он на быструю часть музыки — «љыѕља кµй» (краткая мелодия). Исполнитель плавно шел по кругу, раскинув, словно крылья, руки. Затем он останавливался возле кураиста и кричал три раза с наклоном корпуса: «Кэ-кук! Кэ-кук! Кэ-кук!» При этом танцор по-птичьи резко поворачивал голову то в одну, то в другую сторону. Соединенными сзади ладонями исполнял короткие взмахи вправо, влево, изображая движения хвоста птицы. На медленную часть музыки (оґон кµй — протяжная мелодия) исполнитель садился на землю, изображал горе, плакал, в отчаянии хватал руками голову, показывал на сердце, закрыв глаза, вертел головой. Затем вновь начиналась быстрая музыка. Плясун мгновенно приходил в себя, принимал веселый, бодрый вид и снова плавно шел по кругу, раскинув руки. Остановившись, он энергично дробил ногами и, откидывая полы зиляна (елєн — халат), кричал: «Кэ-кук! Кэ-кук! Кэ-кук!» На медленную мелодию снова горевал, плакал, склонив голову… Так повторялось несколько раз. В конце пляски исполнитель будто лишался голоса, он имитировал звуки, издаваемые кукушкой при прочищении горла, вертел головой, пытался крикнуть «ку-ку». Затем танцор три раза кричал «ку-ку» громче, чем обычно, дробил ногами, и этим заканчивался танец .
Наиболее архаичная форма «Пляски кукушки», по мнению Л.И. Нагаевой, сохранилась в Абзелиловском и Баймакском районах РБ. На медленную часть музыки исполнитель пел протяжную песню о кукушке. Танец продолжался до тех пор, пока танцор не споет всех куплетов песни .
Текст песни, исполняемый танцором, был записан в 1966 году в с. Аскарово Абзелиловского района РБ от информаторов Мирхайдарова М.Ш. 1902 г.р. и Мирхайдаровой С.З. 1910 г.р. В песне речь идет об обращении исполнителя танца с просьбами, мольбами к кукушке, чтобы она не куковала и не пролетала над его головой, не садилась на его голову. Танцор выражал свое огорчение тем, что кукушка предсказала ему жить на этом свете всего-навсего сорок-сорок один год, высказывал свое сомнение в благополучном возвращении ушедших на войну односельчан-друзей, так как одновременно прокуковали две кукушки:
Саљырма ла кєк‰к, єй, љашымда, Не кукуй, ты кукушка, передо мною,
Саљырhана аѓас башында. Кукуй ты, пожалуйста, на дереве.
Уњлы ла ѓына hуллы Попеременно дергаются правая
љашым тарта, и левая брови,
Ни булыр ґа ѓєзиз башыма? Что же будет с моей головою?
Минењ башљайыма нињє ултырґыњ, Почему же ты села на мою голову,
Бер-бер нємє булырмы икєн ни? Неужели случится что-то со мной?
Юраусылар юрап шуны єйтте, Толкователи истолковали это,
F‰мерењ зая-љайѓылы ‰тєр, тип. Что жизнь моя пройдет напрасно,
в горе.
Иѕєплєнем кєк‰к саљырыуыњды, Считал я, кукушка, твое кукование,
Саљ тултырґым љырљља-љырљ бергє. Досчитал только до сорока —
сорока одного.
Ололарґыњ єйте‰е буйынса, По сказаниям дедов,
Љырљ бер ґє ‰тмєй мињє ‰лергє. Около сорока одного года жизни я
должен умереть.
Ике лє генє кєк‰к тињ саљыра, Две кукушки кукуют одновременно,
Љыу љараѓай башын шањѓыртып. Голоса их раздаются над вершинами
сухих сосен.
Азаматтар яуґан љайтыр микєн, Вернутся ли батыры с похода,
Киткєн юлљайґарын яњыртып? Обновляя дороги, по которым они
уходили?
.
У информатора Мирхайдарова М.Ш. была записана еще одна, очень важная деталь «Пляски кукушки»: в конце танца его исполнитель имитировал акт жертвоприношения, представляя себя как жертвенного барана, и раздавал присутствующим различные части своего тела. При этом он обращался к каждому: «На, тебе вот эта часть (рука, ляжка, грудинка и т.д.), ешь!»
Завершающими актами праздника «Кєк‰к сєйе» были вручение наиболее активным участникам соревнований и игр призов из собранных от населения мелких вещей. Один из организаторов праздника раздавал детям по цветочку из посуды, поставленной в центре площадки в начале праздника. Остаток пищи с пожеланиями благополучия, здоровья и счастья всему роду, обильных урожаев и плодовитости скота оставляли под корнями тополей (дер. Бикъян Зилаирского района .
Праздник «Кєк‰к сєйе» выражает, по мнению А.Н. Киреева, стремление древних башкир с помощью жертвоприношения священной птице вызвать и умилостивить дух тотема (кукушки) и тем самым добиться благополучия для всего рода . Л.И. Нагаева считала, что данный обряд восходит своими корнями к культам плодородия, природы, растительности и птиц М.Н. Сулейманова видит в этом празднике следы анимистических воззрений о превращении душ умерших в кукушку, культа предков и птиц у древних башкир .
Но вместе с тем, нельзя не видеть, как правильно подметила Л.И. Нагаева, что «с другой стороны празднество отражает связь с тотемическими верованиями древних башкир» . Аналогичной точки зрения придерживалась и автор этих строк в одной своей ранней работе, посвященной культу кукушки у башкир .
Весь вышеизложенный материал склоняет нас к мысли, что в «Кєк‰к сєйе» объектом поклонения являются не дух кукушки-тотема («кєк‰к рухы»), не души умерших («єруахтар») в облике кукушки, а сами кукушки в которых участницы праздника обращаются в своих заклинаниях: «изге кєк‰к» («священная кукушка»), «моњло кєк‰к» («певучая кукушка») или просто «кєк‰к» («кукушка»).
Сходство почти всех элементов обряда «Кєк‰к сєйе» с тотемическими празд¬никами башкир и народов Сибири и Дальнего Востока (например, «Айыу туйы» — «Медвежий праздник») позволяет делать вывод о том, что он в прошлом был обрядовым действом, направленным на чествование кукушки-тотема, на котором его участники пели тотемические песни, исполняли тотемический танец кукушки, то есть выполняли ритуалы размножения тотемной птицы, проявляли заботу о ней, в частности, оставляли на пнях жертвенную пищу. Как далекий отзвук причащения тотемом можно принять коллективное чаепитие с пирогами с рисунками кукушки, «раздачу» танцором (воплощением тотемического предка) частей своего тела присутствующим и одаривание детей кукушкиными цветками (олицетворениями кукушки). Спортивные состязания, игры, рассказы пожилых женщин о поучительных историях, легендах и преда ниях о кукушке можно истолковать как элементы древнего обряда «посвящения» девушек в группу полноправных членов женского коллектива.
Данное заключение получает дополнительное подкрепление и тем, что тотемический праздник кукушки был свойственен не только лишь башкирам, его рудименты выявлены в традициях и других народов.
Так, кукушка занимает особое место в песенном фольклоре якутов У манси среди песен о животных и птицах имеется «Песня кукушки» . У эвенков шаманка при камлании пела, имитируя кукушку. Таким образом она «разговаривала» со своими помощниками . Пляски-подражания кукушке бытовали у народов Сибири (например, у якутов и хантов) и Прибалтики (у литовцев)
Наиболее явные отголоски тотемического праздника кукушки ощущаются в русском и украинском обряде «Крещения и похорон кукушки». На Вознесенье (на сороковой день после Пасхи- начало Зеленых святок )девушки и молодые женщины шли в лес и там, под руководством пожилой женщины, непременно вдовы( мы помним что кукушка ищет убитого мужа), срывали траву «кукушкины слезы» (orchis latifolia) и делали из нее куклу кукушки, надевали на нее маленькую рубашку, сарафан и платок. Некоторые женщины говорят, что раньше наряжали настоящую кукушку украшали ее лентами, бусами.
Крещение кукушки происходило в березняке. Там отыскивали две плакучие березы, связывали их ветви между собою в виде венка, а на сами деревья вешали свои крестики. В середину веток, над венком, сажали куклу кукушки, покрывали ее платком и три раза перекрещивали. Иногда куклу сажали под деревом. Собственно под «крещением кукушки» понималось кумление девушек: они ходили в разные стороны вокруг венка, целовались три раза сквозь венок, менялись крестами, бусами, платками, затем ели яйца, а скорлупки развешивали на ветках деревьев и кустов (Тульская губерния) . Кумление сопровождалось песнями:
Ты кукушка ряба,
Ты кому же кума?
Покумимся, кукушка,
Покумимся, голубушка
Чтоб нам с тобой не браниться.
(Владимирская губ., .
Или приговаривали: «Кукушки, голубушки, кумитеся, любитеся, даритеся!» [
В Томской губернии все девушки становились вокруг куклы кукушки, накрывались одним большим платком и пели три раза:
Ладо, кукушка-рябушка!
Ладо, чья ты кумушка?
Ладо, кума ты кумушкина,
Ладо, еще голубушкина.
Потом девушки оборачивались друг к другу и говорили: «Здравствуй, кумушка-голубушка! Здравствуй!» — и названные кумушки целовались, одаривая одна другую подарками .
Хоронили кукушку или в тот же день после кумления, или на следующий день. В некоторых местах наряженную кукушку с крестиком на шее клали в ящик, сколоченный наподобие гроба, и какая-нибудь умелая баба начинала голосить, как о покойнике; иные смеялись, третьи пели, скакали и плясали. Одна-две выбранные девушки зарывали гробик в землю в тайном месте. Иног да куклу-кукушку оставляли на дереве. Были случаи, когда хоронили настоящую кукушку.
После «похорон кукушки» здесь же все участницы обряда устраивали тризну, пели веселые песни, а потом надевали на себя крестики, сняв их с веток, и с песнями возвращались в деревню .
Н.Н. Велецкая рассматривает обряд «похороны кукушки» как пережиток архаического славянского ритуала отправления «на тот свет» к духам-покровителям, способным «властвовать и управлять стихиями», своих посланцев-кукушек, с помощью которых «общество наделялось способностью избежать бедствий» В.Я. Пропп видит смысл целования девушек сквозь венок, ритуальной их распущенности в том, что они подобными действиями стремились получить «рожающую силу земли, готовить себя к будущему материнству» . При такой трактовке обряда «Крещения и похорон кукушки» остается открытым вопрос, почему же именно кукушка выступала в качестве посланца общества «на тот свет» или только она могла наделить женщин «рожающей силой земли»?
В какой-то степени ответы на эти вопросы содержатся в работах Л.Н. Лаврентьевой и А.Ф. Некрыловой. Л.Н. Лаврентьева относит «Крещение и похороны кукушки» в число обрядов «половозрастной группы девушек-невест, молодиц, вступающих в сакральную связь с тайной, высшей силой, представляемой в образе кукушки» . А.Ф. Некрылова причисляет чучела к символическим изображениям божеств. В основе торжеств вокруг чучела кукушки, его похорон с бурным весельем лежит идея «заставить божество воскреснуть или передать свою силу земле и возродиться из нее в виде нового урожая» . Эти высказывания Л.Н. Лаврентьевой и А.Ф. Некрыловой позволяют вникнуть в суть исследуемой проблемы.
Видимо, в русском и украинском обычае крещения и похорон кукушки дают о себе знать дериваты древнейших тотемических рассуждений предков восточно-славянских племен о кукушке. Общеизвестно, что на заре человеческой истории с возникновением тотемизма сложилась и соответствующая тотемическая обрядность — в первую очередь тотемические праздники с магическими ритуалами почитания и умилостивления тотема, разнузданными действиями и пиршествами с целью возрождения и умножения тотемного животного или птицы, организацией похорон культового животного с намерением его воскрешения. И наконец, на тотемических праздниках проводились обряды «посвящения» молодежи в группы полноправных членов первобытного коллектива под покровительством патрона инициации, мифического тотемического предка, прообраза будущего племенного божества. Все эти элементы тотемической обрядности наблюдаются и в восточно-славянской церемонии «Крещение и похороны кукушки». Вполне допустимо воспринимать украшение кукушки лентами, крещение ее и развешивание скорлупок яиц на ветках как рудименты ритуалов умилостивления кукушки; в целовании девушек сквозь венок, находящийся под куклой кукушки (воплощение божества) и в «кумлении» с кукушкой отражаются страстное желание посвящаемых девушек быть постоянно под покровительством патрона инициации — кукушки; поедание яиц и пиршество после «похорон» кукушки принадлежат к обрядам причащения тотемом и размножения тотемной птицы — кукушки; «похороны» кукушки, оргиастическое поведение участниц и заклинание кукушек словами: «Кукушки, голубушки, кумитеся, любитеся…!» входят в круг магических актов возрождения и умножения тотемной птицы и т.д.
Как видим, башкирский праздник «Кєк‰к сєйе» находит себе аналогии по крайней мере в тотемической обрядности якутов, манси, хантов, украинцев, русских и литовцев.
Завершая исследование реликтов культа кукушки у башкир, надо отметить, что прямых данных для определения времени зарождения и начального центра иррадиации этого явления и соответствующей культуры не имеются. Их рудименты в основном сохранились в мифологии, обычаях и обрядах урало-алтайских народов. Отдельные проявления культа кукушки обнаружены в бытовых и фольклорных традициях тибетцев, китайцев, албанцев, русских, украинцев, белорусов, сербов, германо-швейцарцев, немцев, норвежцев, литовцев и латышей. Не претендуя на решение данной проблемы, на основе приведенных выше материалов и культурно-исторических соображений с крайней осторожностью можно выдвинуть в качестве рабочей гипотезы предположение, что генезис культа кукушки произошел в урало-алтайской этнокультурной среде. Выявление его осколков у общности людей, входящих в состав китайско-тибетской семьи языков, восточных и южных славян, албанцев, восточно-балтийских, западно- и северогерманских народов, видимо, является результатом длительных и интенсивных контактов между урало-алтайскими и китайско-тибетскими племенами, с одной стороны, и урало-алтайскими и индоевропейскими этническими образованиями, с другой, которые в доисторическое время жили в достаточно близком соседстве.
Литература
1. Алексеев Н.А. Ранние формы религии у тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск, 1980.
2. Афанасьев А.Н. Древо жизни. Избранные статьи. Подг. текста и коммент. Ю.М. Медведева, вступ. ст. Б.П. Кирдана. М., 1982.
3. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб., 1993.
4. Башкирское народное творчество. Волшебные сказки. Сказки о животных. Уфа, 1989. Т. 4.
5. Башљорт фольклоры. Тикшерен剴єр hєм материалдар. ¤фµ, 1995. Икенсе сыѓарылыш.
6. Башљорт халыљ ижады (далее — БХИ). Йырґар. Беренсе китап. ¤фµ, 1974.
7. БХИ. Мєљєлдєр hєм єйтемдєр. ¤фµ, 1980.
8. БХИ. Йола фольклоры. ¤фµ, 1995. Т. 1.
9. БХИ. Ри‰єйєттєр, легендалар. ¤фµ, 1997. Т. 2.
10. БХИ. Тарихи љобайырґар, хикєйєттєр (иртєктєр). ¤фµ, 2000. Т. 5.
11. Белков П.Л. Миф и тотем в традиционном обществе аборигенов Австралии. СПб., 2004.
12. Бикбулатов Н.В. Кукушка, грач и береза: парадоксы в поверьях башкир // Востоковедение в Башкортостане. История. Культура. Уфа, 1992. Т. 4.
13. Брянцева Л.И. Вода (море, река, колодец) в восточнославянской песенной традиции // Фольклор народов России. Фольклорные традиции и фольклорно-литературные связи. Уфа, 1993.
14. Булатова Н.Я. Шаманский обряд алга у эвенков // Культурное наследие народов Сибири и Севера. Материалы Четвертых Сибирских чтений. СПб., 2000.
15. Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений. Алма-Ата, 1961. Т. 1.
16. Велецкая Н.Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. М., 1978.
17. Гаер Е.А., Березницкий С.В. Бытовые обряды и обычаи // История и культура нанайцев. Историко-этнографические очерки. СПб., 2003.
18. Герасимова Д.В. Песенный фольклор манси (вогулов) // Культурное наследие народов Сибири и Севера. Материалы Четвертых Сибирских чтений. СПб., 2000.
19. Гербер Хелен. Мифы Северной Европы. М., 2006.
20. Евсюков В.В. Мифы о Вселенной. Новосибирск, 1988.
21. Зеленин Д.К. Табу слов у народов Восточной Европы и Северной Азии. Ч. 1. Запреты на охоте и иных промыслах // Сборник Музея антропологии и этнографии. Л., 1929. Т. 8.
22. Иванова Ю.В. Албанцы // Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Конец XIX — начало ХХ в. Весенние праздники. М., 1977.
23. Илимбетова А.Ф. Кукушка — птица вещая // Бельские просторы. 2001. № 4.
24. Љµръєн Кєрим. ¤фµ, 1992.
25. Календарно-обрядовая поэзия сибиряков. Сост. Ф.Ф. Болонев, М.Н. Мельников. Новосибирск, 1981.
26. Катанов Н.Ф. Опыт исследования урянхайского языка, с указанием главнейших родственных отношений его к другим языкам тюркского корня. Казань, 1903.
27. Киреев А.Н. Культ птиц в обрядовой поэзии башкирского народа // Фольклор народов РСФСР. Уфа, 1978. Вып. 5.
28. Кочешков Н.В. Декоративное народное искусство // История и культура нанайцев. Историко-этнографические очерки. СПб., 2003.
29. Краснодембская Н.Г. Птица в культуре народов Южной Азии: мифология, символика, изображение (в отражении коллекций МАЭ РАН) // Радловские чтения – 2005. СПб., 2005.
30. Круглый год. Русский земледельческий календарь. Сост., вступ. статья и примеч. А.Ф. Некрыловой. М., 1989.
31. Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. Этнический состав, история расселения. М., 1974.
32. Лаврентьева Л.Н. Символика образа птицы в восточнославянской традиции // Радловские чтения – 2005. СПб., 2005.
33. Ларионова А.С. Песенная лирика народа саха // Культурное наследие народов Сибири и Севера. Материалы Четвертых Сибирских чтений. СПб., 2000.
34. Листова Н.М. Народы Швейцарии // Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Конец XIX — начало ХХ в. Весенние праздники. М., 1977.
35. Маадай-Кара. Алтайский героический эпос. М., 1973.
36. Мифологический словарь. М., 1991.
37. Мифы и легенды народов мира. Сост. Н. Будур, И. Панкеев. М., 2000. Т. 3.
38. Мифы древнего мира (Мифы, легенды, сказания). Сост. Н.Г. Фефелева. СПб., 2001.
39. Морозова М.Н. Скандинавские народы // Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Конец XIX — начало ХХ в. Весенние праздники. М., 1977.
40. Морозова М.Н. Скандинавские народы // Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Конец XIX — начало ХХ в. Летне-осенние праздники. М., 1978.
41. Нагаева Л.И. Культ птиц в башкирской народной хореографии // Всесоюзная сессия по итогам полевых этнографических и антропологических исследований 1978—1979 гг. Уфа, 1980.
42. Нагаева Л.И. Танцы восточных башкир. М., 1981.
43. Нагаева Л.И. Башкирские народные праздники, обряды и обычаи. Уфа, 1999.
44. Надршина Ф.А. Исторические корни башкирских преданий и легенд // Башкирский фольклор: исследования последних лет. Уфа, 1986.
45. Нєґершина Ф.А. Халыљ h‰ґе. ¤фµ, 1983.
46. Огнева Е.Д. Тибетцы // Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Годовой цикл. М., 1989.
47. Ойнашев Е.Д. Функции птиц в алтайском героическом эпосе // Алтай и тюрко-монгольский мир. Горно-Алтайск, 1995.
48. Павлинская Л.Р. Некоторые аспекты семантики металлов в культуре тюрков Сибири XIX — начала ХХ века // Культурное наследие народов Сибири и Севера. Материалы Четвертых Сибирских чтений. СПб., 2000.
49. Плисецкий М.М. Героико-эпический стиль в восточнославянских колядках // Обряды и обрядовый фольклор. М., 1982.
50. Полевой дневник Илимбетова Ф.Ф. 1966 г.
51. Полевой дневник Илимбетова Ф.Ф. 1968 г.
52. Полевой дневник Илимбетова Ф.Ф. 1969 г.
53. Полевой дневник Илимбетова Ф.Ф. 1970 г.
54. Полевой дневник Илимбетовой А.Ф. 2000 г.
55. Полевой дневник Илимбетовой А.Ф. 2001 г.
56. Полевой дневник Илимбетовой А.Ф. 2005 г. Тетр. № 1.
57. Полевой дневник Илимбетовой А.Ф. 2005 г. Тетр. № 2.
58. Прокофьева Е.Д. Шаманские костюмы народов Сибири // Религиозные представления и обряды народов Сибири в XIX — начале ХХ века. Л., 1971.
59. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники (Опыт историко-этнографического исследования). Л., 1963.
60. Русские пословицы и поговорки. Под ред. В.П. Аникина. М., 1988.
61. Рухи мираѕ: Свердловск башљорттарыныњ фольклоры. ¤фµ, 2008.
62. Рыбаков С.Г. Музыка и песни уральских мусульман с очерком их быта // Ватандаш. 2000. № 5.
63. Сагалаев А.М. Урало-алтайская мифология. Символ и архетип. Новосибирск, 1991.
64. Садиков Р.Р. Жилище в представлениях закамских удмуртов // Материальная культура башкир и народов Урало-Поволжья. Уфа, 2008.
65. Сем Т.Ю. Пантеон божеств и предков // История и культура нанайцев. Историко-этнографические очерки. СПб., 2003.
66. Сем Т.Ю. Шаманизм в обрядах нанайцев // История и культура нанайцев. Историко-этнографические очерки. СПб., 2003.
67. Семенов Ю.И. Как возникло человечество. М., 1966.
68. Слово о полку Игореве. Вступительная статья, ред. текста, досл. и объяснит. перевод с др.русск., примеч. Д.С. Лихачева. М., 1978.
69. Соколова З.П. Культ животных в религиях. М., 1972.
70. Сулейманова М.Н. Доисламские верования и обряды башкир. Уфа, 2005.
71. Сулейманова М.Н. Кякук сяйе // Башкирская энциклопедия. Уфа, 2007. Т. 3.
72. Токарев С.А. Инициации // Краткий научно-атеистический словарь. М., 1964.
73. Филимонова Т.Д. Немцы // Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Конец XIX — начало ХХ в. Весенние праздники. М., 1977.
74. Хусаинова Г.Р. Птица в фольклоре тюркских народов // Ватандаш. 2005. № 1.
75. Ћамар, Ћарытау µлкєhе башљорттарыныњ рухи хазинаhы. ¤фµ, 2008.
76. Шаракшинова Н.О. Героико-эпическая поэзия бурят. Иркутск, 1987.
77. Шарапов В.Э. Фольклорный образ «приходящего-уходящего» сна в контексте традиционных представлений коми о душе // Культурное наследие народов Сибири и Севера. Материалы Четвертых Сибирских чтений. СПб., 2000.
78. Экспедиция материалдары—2003: Йылайыр районы. ¤фµ, 2006.
79. Экспедиция материалдары—2004: Єлшєй районы. ¤фµ, 2006.
80. Экспедиция материалдары—2006: Борай районы (Материалдар hєм тикшерен剴єр). ¤фµ, 2008.
П материалам Образ кукушки в доисламских верованиях башкир
Grey Alder 
Добавить комментарий