ТЕЛО ОСИРИСА И ГЛУБИНЫ ЗЕМЛИ
Символизм земли в египетском мировоззрении был связан и с понятием смерти, как завершением жизненного цикла, возвращением к матери, в ее воспроизводящее лоно, обеспечивающее цикличное возрождение жизненной энергии Ка. Глубины земли, воспринимавшиеся как царство Осириса, вернее, как субстанция, составляющая его плоть, ассоциировались с тьмой ночи, которая, тем не менее, была лишь этапом на пути к возрождению для умершего, который «Книга мертвых» упоминает «ночью выхода в жизнь». Сам Осирис – и есть тело земли, на котором существуют живые:
«Я – Осирис, – говорится в «Текстах саркофагов», – упал я на бок свой, чтобы боги смоги существовать на мне».
Тема таинств Осириса, одна из важнейших в египетском мировоззрении, никогда не принимала форму жесткой идеологемы и, наоборот, изменялась на протяжении веков, касаясь разных сторон человеческого существования. Если в «Текстах пирамид» царь, следуя образу Осириса, поднимается в звездные области северной части неба, где существуют «нерушимые звезды», то в Новом царстве – Осирис – это и само пространство Дуата, и северная часть неба и, наконец, сама земля, таинства которой в это время считались особенно значимыми.
Среднее царство, с его процессом демократизации религии, ее обращения ко всему, происходящему на земле и в душе человека, изменило саму суть грандиозной божественной драмы, в которой отныне богопроявленность на земле заняла новое, очень значимое место. Образ Осириса, «слышащего зов» и близкого любому живущему, отныне занял важнейшее место под архаическим, неизведанным и недостижимым звездным небом. Царство Осириса стало проявленным в двух измерениях: в глубинах земли, куда «погружается» солнечное божество и, одновременно, в Дуате, по ту сторону неба, где солнечное божество совершает свой ночной путь. Срок земного существования, земные деяния и ответственность за них стала темой новой этической концепции, в которой психостасия – загробный суд – заняла определяющее место. Смерть и посмертные таинства с этого времени все больше ассоциируются с землей, становясь неотъемлемой частью странствия солнечного божества к Осирису, лежащему в глубине земли в царстве мемфисского бога земли Сокара. Прославление бога, несущего свет во тьме, стало обязанностью любого просветленного умершего, включая усопших царей.
Это изменение представлений о пути царя через иной мир ярко отразилось и в заупокойной архитектуре: на смену пирамидам с их звездно-ориентированными галереями пришли гробницы фиванской Долины царей, уходящие порой на сотни метров вглубь скального массива Великой вершины Запада. Декорировка этих гробниц была посвящена трансформациям облика Ра во время продвижения его ладьи сквозь хтоническое пространство Осириса и разворачивалась по стенам коридоров и камер подобно бесконечному свитку папируса, содержащего тайное знание.
Осирис, «тот, кто становится землей», был залогом возрождения, примером того, как жизнь заново вышла из земли, погрузившись в нее в обличье смерти, подобно тому, как из недвижимого зерна, брошенного в землю, орошенную водами разлива, рождаются всходы, тянущиеся к Ра из тела Осириса и провозглашающие вечное торжество жизни. Как божество земли, скрывающей в себе таинство возвращения к жизни, Осирис был отождествлен с божествами Мемфиса, в частности, с хтоническим Птахом-Сокаром, хранителем внутренних областей земли, и Птахом-Татененом – мемфисским творцом вселенной.
Хтоническая природа Осириса упоминается во многих текстах; один из наиболее значимых – гимн, сохранившийся на остраконе в собрании Египетского музея в Каире, представляющий собой пылкое обращение к мумифицированному итифаллическому божеству, лежащему в песке, принимающему облик змея, освещенного лучами Ра, пересекающего подземные пещеры в глубинах царства Сокара:
«О, ты, простирающий руки свои,
Спящий на боку своем, лежащий в песке,
Владыка земли,
О, ты, в облике мумии с длинным фаллосом,
Змей, великий годами…
Ра-Хепри сияет на груди твоей,
Когда ты лежишь как Сокар,
Чтобы смог он рассеять
Мрак, что на тебе,
Чтобы мог он дать сияние света глазам твоим».
Далее гимн прославляет Осириса как опору земли, руки которого достигают четырех небесных столбов-опор; его движения вызывают землетрясения, влага и воздух исходят из него:
«Земля лежит на руках твоих,
Углы ее – на тебе покоятся,
Так же, как и четыре столпа небес.
Когда дрожишь ты, земля содрогается…
[Нил] выходит
Из сладости рук твоих,
Извергаешь ты воздух,
Пребывающий в горле твоем…»
Упоминание о дрожащем, т.е. ожившем Осирисе намекает на его возрождение и посмертную эрекцию, от которой Исида, как это показано, например, на рельефах храма Сети I в Абидосе, зачинает, приняв облик соколицы, своего сына Хора. Осирис, оплодотворяющий Исиду-птицу, нарушившую «покой утомленного», изображен лежащим в «обители Сокара». Исида, трепещущая богиня-птица, предстает здесь как носительница жизни, парящая на рубеже сотворенного и несотворенного пространств, где все, что должно воссуществовать, истекает из ее супруга. Из тела Осириса проистекает божественное семя, которое ликующая Исида должна выносить в своем чреве.
Только лишь посредством «могучей Исиды», защитницы своего брата-супруга, неустанно искавшей божественные останки, простертый мумифицированный бог способен проявить себя как начало, дарующее жизнь. В этом союзе Осириса и Исиды как нигде более жизнь и смерть представлены в нерасторжимом единстве, которым движима вся жизнь космоса.
Словно вторя изображению, гимн на остраконе из Каира говорит о «дыхании жизни» и божественной влаге, которые возвращаются во вселенную из пор кожи Осириса, когда тот вновь приходит в жизнь. По словам гимна – Осирис – это позвоночный столб всего Египта, основа, на которой создана вся египетская культура; на его позвоночнике построены дома и храмы, памятники и святыни, созданы все поля и сооружены гробницы, причем в таком количестве, что на теле бога более нет свободного места:
«Если созидают каналы,
Если строят подворья и храмы,
Памятники возводят, поля пашут,
Гробницы копают, могилы роют, –
То лежат они на тебе,
Ибо ты – тот, кто сотворил это.
Они – на спине твоей,
Больше их, чем описать возможно,
Ибо нет на спине твоей места пустого».
Все эти сооружения, разнообразные элементы цивилизации, возводимые по воле царей и простых египтян, были не только социально значимыми, но еще, что более важно отметить, сакрально значимыми объектами, которые воспринимались как необходимая жертва богу и, одновременно, украшения для его простертого тела, на поверхности которого все было подчинено Маат и не было пустого места для иного порядка или же его отсутствия.
Отождествление Осириса с богами Мемфиса основывалось и на этой роли божественной силы, несущей свет цивилизации, которую мы встречаем как в текстах осирического ритуала, так и в мемфисской теологии. Пребывание Осириса в теле земли, т.е. в царстве Птаха-Сокара, дает всему сущему стабильность, является глубинной тайной жизни, проявляющейся во всех аспектах материального мира египтян. Гимн говорит об огромном весе Египта, покоящегося на спине Осириса, для которого этот вес ничего не значит:
«И все это длится на спине твоей,
И не [скажешь ты]: «Я обременен».
ПОЛНОЧНОЕ СИЯНИЕ
Важная роль в этом «земном» сне Осириса принадлежит Солнечному божеству. Изображения на стенах царских гробниц, иллюстрирующие тексты многочисленных книг о загробном мире, в целом, посвящены странствию Солнца через двенадцать часов ночи; главным эпизодом этого странствия становится посещение солнечным богом и его свитой покрытого мраком царства Сокара-Осириса.
Ра входит в это царство как Ба и на протяжении своего пути видит таинственный процесс трансформации земли и ее глубин в звездное пространство ночного неба. Глубины земли, таким образом, являются тем же самым, что и высоты неба, когда обе сферы являются вовлеченными в единый процесс существования и умирания, смерти и возрождения.
Перед Солнцем, в его ночной форме Иуф-Ра, пространство земных глубин предстает полное телами, находящимися на различных стадиях умирания и нового рождения: тела обновляются, изменяются формы и облики, остается неизменной лишь сущность. Сам Иуф-Ра также подчиняется этому великому ночному закону трансформации, принимая облик яйца в навозном шарике скарабея, становясь личинкой, попадая в кокон и, наконец, перерождаясь в облике крылатого скарабея Хепри.
В четвертом часу ночи, согласно тексту книги «Амдуат», овноголовый Ра опускается в пустынное царство Ро-Сетау, где пребывает Сокар «следуя тому же пути, что и тело Сокара, который на песке своем». Четвертый час ночи – это время перехода в самую темную ее часто, в состояние, противоположное зениту солнца. Солнечная ладья больше не плывет по потоку; ее приходится тащить волоком по песку в абсолютной тьме, которую преодолевают лишь языки пламени, вырывающиеся из пасти змей на носу и корме ладьи. Попавший в это глубокое пространство, близкое к истокам бытия, Иуф-Ра не может увидеть никого из тех, кто обитает в этом часу ночи и, словно умирающему, у которого на пороге смерти остается лишь слух, ему приходится ободрять обитающих во тьме словами:
«Он не видит их формы, он обращается к ним, когда находится рядом с ними, это его слова они слышат».
Затем в пятом часу ночи наступает таинственный момент, когда нечто исходит от тела смерти, из овальной пещеры-яйца в самой глубине земли. В своих лучах Иуф-Ра видит сокологоловую фигуру Сокара, который с грохотом поднимается из змея, символизирующего землю и держит в руках огромные крылья, напоминающие о Хоре. Над таинственной пещерой, охраняя ее, находятся Исида и Нефтида. Таким образом, из того, что было погружено в смерть, рождается новая жизнь: это самый сокровенный момент пребывания жизни в смерти, когда Иуф-Ра освещает своими лучами «это яйцо, внутри которого слышен шум».
Во время ночного странствия Ра также видит судьбу мут – «проклятых умерших», грехи которых не были искуплены и бесчисленное множество существ, поражающих своим внешним обликов, непознанных, ужасающих и таинственных. Здесь же, в глубинах пространства земли пребывают части сущностей всех покойных царей, некогда правивших Египтом. В ночи они ждут, когда солнечное божество озарит их своими лучами и они поднимутся из своих пещер в облике ах – просветленных духов, которые получают от Иуф-Ра жертвоприношения в шестом часу ночи:
«Стоят они подле пещер своих и слышат они голос бога этого ежедневно».
В этом часу ночи происходило воссоединение Ра и Осириса, «завтрашнего дня» и «вчерашнего дня», Ба и божественного тела, через объятья, в единое Предвечное божество, воплощающее этим объединением таинство жизни в смерти и смерти в жизни. В процессе этого объединения Осирис являлся не как мертвое, лишенное движения тело, но как существо, в котором вновь и вновь возникает жизнь и в котором постоянно скрывается возможность нового возрождения. Именно Осирис является целью, к которой стремится Солнце в своем ночном странствии, в свою очередь, выступая в качестве Ба, обретшего свое тело, а следовательно – целостность и способность к новому творению, которое зиждется на временно воссоединении мертвого и живого. Кроме того, для тех, кто обитает во тьме, лучи Иуф-Ра, спускающегося в бездну – это могучий источник света, исцеления и спасения.
СТОЛПЫ НЕБЕС. СОКРОВЕННЫЙ ЕГИПЕТ.
Солкин В.В.
Grey Alder 